Из воспоминаний Т. Н. Яблонской
Картину «Хлеб» я писала с полнейшей отдачей, с сердцем, полным любви к этим женщинам, к зерну, к солнцу. Я тогда твердо верила в то, что импрессионизм губителен, что он тянет художника к поверхностному фиксированию впечатлений, что он мешает решать большие творческие задачи. Я даже совершенно искренне написала соответствующую статью в московскую газету «Советская культура». Мне эту статью, как я теперь думаю, до конца жизни не простил Сергей Герасимов, хоть я позже и реабилитировалась, как будто, своими работами и выступлениями. Эта статья была принята как предательство. Мне и сейчас стыдно за нее, но тогда я была абсолютно убеждена в своей правоте
При работе над картиной «Хлеб» я больше всего старалась передать восторг от самой жизни, передать правду жизни. Ни о какой самодовлеющей «живописности» я не думала. Помню, в то время ко мне пришла группа львовских художников во главе с Григорийчуком. Сначала был разговор о «завзятости» главной героини, о том, что я сама по своему духу очень на нее похожа и пр., а потом стали говорить «о кольорах и валерах». Я помню, каким мне это тогда показалось смешным, наивным и провинциальным! При чем здесь «кольоры и валеры»? Что нужно еще, кроме правдивого изображения жизни? Я не осознавала, что все же в картине «Хлеб» живописная задача получилась — сочетание теплого зерна, синих юбок, белых платков и сорочек создавало живописную игру.
"Картина имела небывалый успех на выставке, в результате — Сталинская премия. Прекраснейшая по силе правдивого ощущения, по красоте живописи картина Пластова «Жатва», которая экспонировалась вместе с «Хлебом», была признана хуже моей! А в картине Пластова одно ведро с холодной водой и жадно пьющий ее вспотевший ездовой в кумачевой рубахе дороже всего моего творчества. Когда смотришь на картину Пластова, горло жжет от летящей с молотарки половы, а у меня все-таки — плакат
Голосование
|
|
